РУКОВОДСТВО ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ ИКОНОПИСЦЕВ[i]
1. НАЧИНАЮЩЕМУ ИКОНОПИСЦУ
Приступающему к
изучению техники иконного дела прежде знакомства с рисунком, материалами и
способами их применения необходимо понять священный характер этого искусства,
его высочайшее назначение и теснейшую связь с жизнью Церкви. Иконопись — это не
просто искусство, это искусство церковное.
Икона — это книга о вере. Языком линий и красок она раскрывает догматическое,
нравственное и литургическое учение Церкви. И чем чище и выше жизнь христианина,
тем доступнее его душе язык иконы.
Икона — прежде всего священный предмет. Изображенный на ней лик получает, по
правилу Церкви, имя через надписание. Этим икона усвояется тому, кто на ней
изображен, восходит к своему первообразу и становится причастной его благодати,
так что при недостойном, небрежном обращении с иконой оскорбляется не живопись,
а тот, чье имя она получила, ее первообраз. Поэтому начинающему иконописцу с
самого начала необходимо проникнуться благоговением к иконописанию и признать
его святым делом.
Необходимо также возыметь уважение к тем людям, которые на протяжении прошлых
веков потрудились в этом деле, сумели выработать язык иконы, создали ее высокий,
подлинно церковный стиль. Среди них мы знаем прежде всего святого апостола и
евангелиста Луку, и после него было бесчисленное множество иконописцев среди
святых мужей и отцов Церкви.
Икона есть образно выраженная молитва, и понимается она, главным образом, через
молитву. Она рассчитана только на молитвенно предстоящего перед ней верующего.
Ее назначение — содействовать молитве, поэтому трудящемуся в этом деле
необходимо во время работы не забывать о молитве. Молитва многое в иконе
объяснит без слов, сделает понятным, близким, покажет как духовно верное, как
неопровержимо истинное.
Ошибается тот, кто ищет в иконе внешней красивости. Церковное творчество
отличается несколько иным пониманием красоты. Красота духовная выше телесной, и
цель христианской жизни заключается в восхождении к Первоисточнику красоты —
Богу. Природа — одно из средств познания Бога, через созерцание ее красот
человек призывается прославлять Бога-Творца и созидать красоту своего
внутреннего образа, возрастая и обновляясь во Христе в новую тварь,
преображенную, искупленную для новой, Вечной Жизни во Христе. Но мыслить духовно
человеку в земных условиях очень трудно, и Церковь установила некое посредство,
как бы мост от мира вещественного к духовному, создав символ — наглядное
изображение истин веры, выработав при этом и особые, только ему свойственные
формы. Это и есть древняя икона. Поэтому перед иконой «не писаному лику
поклоняемся в молитве, а восходим к Первообразу» (святитель Василий Великий).
В иконе образно выражена единая, незыблемая, обще-церковная истина, и ее важно
сохранить незамутненной. Искажения привносятся в икону от неумелости, невежества
или дерзостного самочиния иконописца, не боящегося отступать от иконного
предания и вносить в церковный образ «мудрование свое, мудрование плоти».
Икона, считает Церковь, может быть сделана церковно только «чистыми руками»,
поэтому Поместный Стоглавый Собор Русской Церкви (43 гл. Стоглава) предписывает
иконописцу соблюдать правила нравственности: ему должно быть «смиренну, кротку,
благоговейну, не празднословцу, не смехотворцу, не сварливу, не завистнику, не
пьянице, не грабежнику, не убийце; особенно хранить чистоту душевную и телесную
со всяким опасением, и подобает живописцам часто приходить к отцам духовным и во
всем с ними совещатися, и исповедыватися, и по их наставлению и учению жити в
посте, молитве и воздержании со смирением». Собор не оставил без внимания и
грамотность иконописцев в их деле, и должное отношение к своему труду. Собор
повелевает «с превеликим тщанием (старанием) писати образ Господа нашего Иисуса
Христа, и Пречистыя Богоматери, и святых по образу, и по подобию, и по существу,
и по лучшим образцам древних иконописцев; а от самосмышления бы и по своим
догадкам Божества бы не описывали». Если же кто-либо из учеников начнет «жити не
по правилам завещания, в нечистоте, пьянстве и бесчинстве, тех от дела иконного
отнюдь отлучати и касатися того не велети, боящеся реченного: проклят человек,
творяй дело Господне с небрежением (Иер. 48, 10). Поселянам же и невеждам,
которые по сие время писали иконы, не учася, самовольством и самочинием, нe по
образу, строго наказать, чтобы учились у добрых мастеров; и которым Бог даст эту
премудрость, тот бы писал, а кому не даст, тот должен в конец от таковаго дела
престати», чтобы имя Божие ради плохого письма не хулилось, ибо «не знают, что
делают, и греха себе того не ставят». Таково завещание Московского Собора (1551)
всем иконописцам.
Начинающему иконописцу предлагается работать только «по образцам». Древняя икона
соприкасается с миром иным, нами не видимым, божественным. Постигать его, и
постигать правильно, далеко не всякий может, тем более давать ему
соответствующую художественную форму. Однако были (возможно, есть и теперь)
люди, которые при чистоте сердца, способного созерцать сокровенную истину,
получили еще и дар творчески воплощать в видимых образах то, что недоступно
чувственному восприятию.
Восемь веков Церковь Христова в лице своих иконописцев трудилась, вырабатывая
художественную форму иконы, и теперь мы имеем в ней образ, приближенный,
насколько возможно, к миру невещественному, с одной стороны, и к нашему, крайне
ограниченному пониманию этого мира, с другой стороны. Поэтому в
противоположность мирскому художеству, совершенствоваться в котором можно только
через изучение природы и натуры, иконописи нужно учиться только через
копирование древних икон, в которых невидимое явлено в доступных для нас формах.
Копируя икону, человек всесторонне познает ее и невольно приходит в
соприкосновение с тем миром, который в ней заключен. Постепенно он начинает
ощущать реальность этого мира, узнавать истинность данного образа, потом
постигает глубину его содержания, поражается четкостью форм, внутренней
обоснованностью его деталей и поистине святой простотой , художественного
выражения. Но чтобы так понять икону, нужно время, и иногда довольно длительное.
При подборе иконы для копирования надо иметь в виду, что наряду с иконами
высокого художественного качества существует много так называемых «примитивов»,
которые вышли из бывших сельских ремесленных мастерских. Они не могут служить
образцами для изучающих иконопись. В вопросе, что копировать, лучше следовать
совету опытных мастеров, так как среди икон различных веков и школ не каждая
может быть образцом для начинающего.
Репродукции могут помочь в рисунке и композиции, могут показать, как положить
правильно высветления на ликах и одеждах, но колорит их всегда искажен, поэтому
придерживаться его не следует. Самое большее, что может дать репродукция, — это
подсказать размещение цветовых пятен; сам же тон, например, красного, синего,
зеленого и др., можно взять верно, только имея опыт копирования древних икон.
В работе над иконой можно впасть в ошибки и незаметно сбиться с пути. Это
случается и вначале, и в дальнейшей работе. Тот, кто хорошо знает светское
искусство, природу и анатомию, долго не может привыкнуть к особенностям рисунка
иконы, невольно находит множество «неправильностей», «искажения», стремится
чуть-чуть тут или там что-то исправить; ему кажется, что «так не может быть».
Следовать своим знаниям и чувствам нельзя, так как в иконе важно внутреннее
видение, а у художника-ученика — внешнее видение. Надо принять пока «на веру»
все, что непонятно и малоприемлемо, и повторить то, что есть. Понимание приходит
со временем.
В дальнейшем, когда своеобразие иконописного образа будет внутренне принято,
когда в память внедрятся приемы художественного раскрытия образа иконы, может
возникнуть соблазн проявить свою творческую импровизацию, сделать «по-своему»,
вначале хотя бы в деталях. Если встать на этот путь, не имея к тому внутренних
данных, то постепенно в иконный образ можно привнести много нелепостей, тогда
как в подлинной иконе нет ничего случайного.
Церковь приемлет творчество, но в том случае, если в нем сохранена общецерковная
истина, а это возможно тогда, когда художник, овладев техникой, обладает еще и
даром не только духовного видения, но и творческого воплощения увиденного. В
заключение скажем, что «вера, смирение, чистота были естественными качествами
иконника. Постоянным молитвенным подвигом он умножал в себе эти качества, что
приводило его к все большему просветлению и, наконец, к святости. Свой талант он
считал не своим, а полученным от Бога (даром), и для Бога нужно было возделать
его, принести плод Господину и смиренно возвратить Подателю жизни, ничего не
оставив себе (даже подписи на образе), чтобы не получить похвал, которые только
вредны и отвлекают от прославления Единого и Вечного. Смирение — это не
уничтожение личности, а ее обогащение, воспитание, собирание и возращение.
Христианское смирение — это радость, обновление и соучастие в подвиге Христовом,
а подвиг христианский — легкое иго Христово — радостен и светел» (протоиерей
Алексий Останов).>>
[i] «Руководство для начинающих иконописцев» /ТРУД ИКОНОПИСЦА. Монахиня Иулиания (М.Н. Соколова)./Авторы: А. Е. Алдошина, Н. Е. Алдошина. /Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1998./
